Массовик-затейник

Михаил Давыдович Берёзкин

Родился 15 декабря 1926 года.

В военное время из-за плохого зрения не попал на фронт, служил в тылу курсантом в учебных войсках МВД.

Во второй призыв выступал с Ансамблем песни и пляски в военном округе в Польше в городе Щецин (бывшей немецкой территории Штеттин). Потом получил повышение и стал руководителем самодеятельности в военной части — ставил для ансамбля номера, как называл их сам, «хореографические картинки».

После армии вернулся в Казань, работал старшим методистом в Республиканском доме художественной самодеятельности (РДХС), потом занимал должность художественного руководителя во Дворце культуры им. Кирова, был руководителем клуба при первом швейном объединении в Казани.

Получил высшее образование в Ленинграде по специальности «Культработник».

Фото из архива Михаила Берёзкина

Дверь в квартиру приоткрыта. Но я всё равно стучу, чтобы не напугать. Захожу. Не успеваю снять обувь, мне несут в прихожую пакет. «Неля, я тебе орешки приготовил, заберёшь домой».

Обычная татарская традиция — кучтэнэч.

Меня приглашают на кухню. С гордостью демонстрируют красное бархатное знамя с жёлтой бахромой по краям и вышивкой большими буквами.

Я в гостях у нашего земляка.

Больше четверти жизни бывший казанец Михаил Берёзкин (в этом году он готовится отметить своё 95-летие) живёт в США. Несмотря на свой почтенный возраст, он помнит всё о своей работе во Дворце культуры им. Кирова и в клубе, а также о районных ёлках и сезонной работе затейником на теплоходах.

«Я без работы не был ни одного дня»

После армии я работал в методическом центре в Республиканском доме художественной самодеятельности (РДХС) на улице Куйбышева (теперь — улица Пушкина, здание ТПП).

На Баумана у нас находился методический центр для сельских районов, а мы работали для городских.

Нами руководил культотдел Облсовпрофа (областной совет профессиональных союзов, находился в Казани на улице Толстого).

Я был там старшим методистом. В РДХС занимались методической работой, разрабатывали и рассылали сценарии по городским дворцам, домам культуры и по клубам.

Со мной в отделе работал старший методист Борис Яруллин. Позже он перешёл на работу в Институт культуры и позвал меня с собой. Несколько часов в неделю я обучал студентов культмассовой работе.

Дворец культуры

В 1977 году меня  пригласили работать во Дворец культуры им. Кирова (ныне — здание Казанской филармонии имени Г. Тукая) на должность художественного руководителя. Ещё, я вёл кружок затейников.

Со мной работал баянист Борис Александров, он обладал чудным голосом. Примерно раз в месяц мы с ним устраивали вечера романсов.

Другие сотрудники Дворца культуры тоже принимали участие в вечерах, даже заместитель директора по общим вопросам Елисеев исполнял романсы! На вечерах обычно звучали самые известные произведения: «Белой акации», «Осень, прозрачное утро» и другие.

Кстати, с этой песней я такую хохму придумал: во время мероприятий я стоял за кулисами, рядом — микрофон. Вижу, человек поднимается с места и собирается покинуть зрительный зал. Я начал петь: «Не уходиии, тебя я умоляяяю!». Сколько смеху было в зале!..

Во Дворце культуры на все праздники (8 марта, 9 мая и др.) мы готовили тематические концерты. Афиши заказывали в типографии, развешивали по городу. В основном, мероприятия были бесплатные, билеты продавались только на известных артистов, концерты профессионалов…

Районные ёлки

На ёлках во Дворце культуры мы выкладывались по полной! Но там и доплата была хорошая. С 30 декабря по 10 января проходило по три детских представления каждый день.

В основном, из года в год на ёлки приходили одни и те же ребята, так что каждый Новый год мы немного меняли сценарий.

Обычно ведь было как: «Ребята, встали в круг, взялись за руки», но это скучно! Я же проводил эти ёлки как затейник. У меня был напарник.

Мы наряжались в костюмы клоунов, назывались Макси и Мини (он был немного ниже меня ростом). Однажды я подготовился, написал на большом ватмане поздравление с Новым годом и приветствие детям. Разложил его на полу, чтобы зачитать. Отхожу от рулона — он сворачивается. Подойду, разложу бумагу, прочитаю, отойду — опять сворачивается! Детям очень нравилось, смеялись. Это я специально не придумывал, спонтанно получилось!

Ещё я иногда проводил ёлки по приглашению в других дворцах культуры.

В Клубе Маяковского (на улице Шмидта) на фортепиано подыгрывал Валера Лукьянов.

Помню, как однажды хорошо рассмешил ребят: Валера сидит посередине зала, играет. А он плохо очень видел — в очках, нагибался низко над инструментом. Я за ручку сзади это пианино оттаскиваю! Он пододвигает стул и продолжает играть. Я снова подхожу и тяну инструмент на себя. Пианино нетяжёлое, на колёсиках. Валера снова стул пододвигает. Вокруг дети умирали со смеху. Он не понимал, в чём дело! А дети за животы держались... Такие эпизоды запоминались на всю жизнь.

Клуб

Я проработал во Дворце культуры им. Кирова четыре года, а потом мне предложили должность заведующего клубом в первом швейном объединении (угол Тукаевской и Парижской коммуны). Клуб находился прямо напротив предприятия. В клубе всё было на мне — я был одновременно и в роли ­директора, и в роли художественного руководителя.

В нашем клубе занимался вокально-инструментальный ансамбль. Он не входил в штат швейного объединения, музыканты ничего не получали, но так как им было нужно помещение для репетиций, мы организовали взаимовыгодное сотрудничество. Они в клубе занимались и обслуживали наши мероприятия.

На танцах обычно играли танго, вальс, фокстрот. Туда приходили сотрудники швейной фабрики после работы.

Наш клуб все очень любили.

К нам приезжали известные музыканты, киноактёры, например — Ренат Ибрагимов с композитором Олегом Морозовым-Олиниченко…

Теплоход

Летом работы в клубе не было, поэтому я работал на теплоходе. Проплавал четыре сезона массовиком-затейником. Ходили, в основном, до Астрахани, иногда даже до Ленинграда. Обычно один рейс шёл двенадцать дней. Эти двенадцать дней я проводил мероприятия, а потом повторял то же самое по сценарию с другими пассажирами.

Путёвки на теплоходы давали профсоюзные предприятия, поэтому на корабле обычно были только взрослые. Дети в это время уезжали в пионерские лагеря.

На теплоходе я вёл танцевальные вечера, устраивал викторины, песенные конкурсы. Я помню, сам писал попурри из разных песен. Например, отдельно написал попурри о цветах: «Ой, цветёт калина в поле у ручья», «Расцветали яблони и груши», «Рос на опушке в роще клён» и другие песни.

Ещё у меня были приготовлены волжские частушки.

И когда я начинал петь частушки, обязательно находились те, кто знал слова. Я их незаметно втягивал в участие. Потом говорил: «За хорошую частушку — приз!» А призы у меня были наготове всегда — разные сувениры, открытки, игрушки…

Дом Культуры им. Кирова Фото из архива музея Казанского завода синтетического каучука

P.S. Был у меня приятель, Камиль Басыров. Низенького роста, певец из филармонии, приколист был! Помню один эпизод на Баумана. Мы с Камилем встретились, постояли, поговорили. Я уже почти дошёл до Дома татарской кулинарии. Слышу, кричит: «Миша! Иди сюда!» — на всю Баумана. Думаю, что-то, наверное, произошло! Возвращаюсь. Спрашиваю: «Ты чего?!»

Камиль отвечает: «Интересно, где бы ты сейчас был, если бы я тебя не остановил?»

Я ему: «Ну, ты паразит! Из-за этого я прошёл такой путь!»

Вот так весело мы жили! И всюду нас окружала музыка…