Героиня — Мама

Ульяна Луговцева, музыкант, журналист, исполнительный директор оркестра 
«Ла Примавера». Мама пятерых детей.

«Своё интервью я начала бы с благодарностей тем людям, которые мне помогали в жизни. Я всегда всех помню и мысленно благодарю. И тех, кого уже нет на белом свете, и живых. В первую очередь это — родители, мои и моего мужа. Я думала: «А что я скажу, когда меня будут награждать?» И знаю, что поблагодарю Яруллина Загира Шайхулловича и Яруллину Венеру Габдрахмановну, Луговцеву Ольгу Анатольевну и Луговцева Юрия Владимировича. Это люди, которые мне помогли. Это они заслуживают награды».

Так говорит моя сегодняшняя героиня — исполнительный директор Казанского камерного оркестра «Ла Примавера» Ульяна ЛУГОВЦЕВА. Казанцы знают её как музыканта, хорового дирижёра, педагога, радио- и тележурналиста.
Но сегодня наш разговор коснётся, прежде всего, её роли мамы. В сентябре 2021 года Рустам Минниханов подписал Указ о награждении Ульяны Луговцевой медалью «Ана даны — Материнская слава». Вместе с мужем, основателем казанской Школы рока «The Road» Айратом Яруллиным, они воспитывают пятерых детей. Случай редкий, а родительский труд — порой так незаметен. Я благодарна своей собеседнице за откровенные ответы на вопросы о жизни, карьере, семье и материнстве.

Родом из детства

— Ульяна, расскажи о семье, в которой ты выросла.

— Мои родители — спортсмены. Папа — ветеран спорта, тренер по лёгкой атлетике. Очень образованный человек, написавший много методических разработок в сфере спорта. Его ученики становились чемпионами России, в составе бригады тренеров он готовил спортсменов к участию в Олимпиаде. Мама — моложе его на 12 лет, тоже была его ученицей. Но потом она в основном занималась воспитанием детей. 

— Семья родителей тоже была многодетной?

— Я — старшая дочь из пятерых.

— Наверно, ты веришь, что модель будущей собственной семьи закладывается ещё в детстве?

— Безусловно. У меня — маленькой — всегда было очень много кукол. Штук двадцать. И я постоянно просила маму купить ещё, шила им платья, пальтишки, кормила понарошку.

— Играла в «дочки-матери»?

— Не только, ещё нянчила братьев — их у меня трое. И ещё младшая сестрёнка, с которой у нас разница в 19 лет. На долю родителей выпало серьёзное испытание. Второй мой младший брат родился с родовой травмой и болен ДЦП. Папа у него — за домашнего доктора, мама — за медсестру. Тем не менее, позже они дали жизнь ещё двоим детям. Уже став взрослой, я откровенно спросила маму — как она решилась? Я и в детстве за неё беспокоилась… Но она уже тогда мне говорила: «Уленька, думаю, что это будет правильно и хорошо. Я люблю детей»… Теперь я понимаю, мама с папой решили, что так им будет… легче! И их младшие дети действительно украсили жизнь всем.
Мои родители очень осознанно подходили к воспитанию. Думаю, что всё поколение рождённых в 1970-е — дети таких родителей. Они нас заряжали, были ответственными. Старались, чтобы мы развивались гармонично и росли хорошими людьми.

— Чем ты занималась в детстве?

— Кроме музыкальной школы и хоровой студии, ходила на лёгкую атлетику. К папе, разумеется. У меня второй разряд по бегу.

— Почему же в итоге победила музыка?

— Я буквально «томилась» ею с детства, полки с книгами служили подобием клавиатуры, я воображала, что играю на пианино. Но меня поздно отдали в музыкальную школу — в 8 лет. Папа почему-то не верил в успех этой затеи. Хотя сам он всегда шикарно пел, идеально интонирует. Убедила его учительница, которая меня прослушивала. «У девочки абсолютный слух! Её нужно обязательно учить музыке!» И потом — музыкальная школа была дорогим удовольствием. При зарплате 120 рублей в месяц она стоила 18. Хорошо ещё, что соседи отдали нам пианино. Не пришлось его покупать, а только перенести через лестничную клетку. Кстати, пианино называлось «Казань», оно и сейчас стоит в доме родителей.

Казанские университеты

— Ты окончила музыкальное училище в Ульяновске, и потом решила поехать учиться в Казань…

— …и в прошлом году исполнилось 30 лет с тех пор, как я живу в этом городе! 
Казань я очень люблю. Помню, как мы приехали с подругой поступать, высадились с метеора в речном порту, доехали до Ленинского садика, увидели университет, гуляющих студентов. Стояла жара! И у меня до сих пор впечатление: я попала в какой-то очень солнечный молодой город! 
Мы ехали учиться к профессору Семёну Абрамовичу Казачкову. Для нас — хоровиков — он был авторитетом номер один. Во время учёбы в училище наша педагог Галина Степановна Уварова специально возила нас на его концерты. На наш курс был конкурс два человека на место. Я, как и все, боялась, что не пройду. 

Папа, мама и трое младших

Фото Юлии Калининой

— Учиться было интересно?

— Да, и большую роль сыграл в этом именно Семён Абрамович. Ему было уже 87 лет, когда мы поступили. А у меня особое отношение к людям в почтенном возрасте. Его сформировали мои родители. Я очень любила и до сих пор люблю свою бабушку со стороны мамы, всегда прислушивалась к пожилым, их мудрости, знанию жизни. Общаться с Семёном Абрамовичем мне было очень интересно. Он был строг, мог высказаться довольно резко. Но он руководствовался главным принципом: не предавать своё дело. Если видел, что человек не следует музыкантской цели, то не терпел этого. Многие на него обижались, но я — никогда. Считаю, он был прав. Человек своего времени, Казачков был свидетелем большой советской музыкальной эпохи. Знал её изнутри —  сидел рядом с Шостаковичем на премьерах его симфоний в Ленинградской филармонии, ходил на все репетиции Мравинского, видел великого хоровика Чеснокова. При этом, он был умён и скромен. Много трудился, писал книги. Олицетворял собой звание классического энциклопедического профессора. Как педагог, обладал удивительной способностью мотивировать. Часто говорил ученикам: «Знаю, что вы можете сделать лучше. Я вижу Ваш талант». Хор смотрел на него преданными глазами, а он буквально гипнотизировал студентов — они выдавали лучшее, на что были способны.

— Ты представляла себе, чем будешь заниматься после консерватории?

— Я видела себя именно руководителем хора, дирижёром. Хотела учиться и симфоническому дирижированию. В итоге я руководила детским хором и преподавала в музыкальном училище специальность после окончания консерватории и учась в ассистентуре-стажировке, а затем ещё 20 лет.

Молодая семья

— Как вы познакомились с твоим будущим мужем?

— Мы учились на одном факультете в консерватории. Хотя училище он окончил как пианист. Когда я впервые услышала его игру на рояле, то просто влюбилась в его звук. Он — очень талантливый человек. 

Полина Яруллина

— Как реагировал строгий профессор Казачков на ваши отношения?

— Семён Абрамович относился к нам очень благосклонно. На одном из концертов даже поставил рядом. 

— Как вы решили пожениться? Времена были тяжёлые. 90-е — развал страны, у большинства — нищета…

— Ничего из внешних событий не влияло на наши отношения. На третьем курсе мы побежали и втайне от родителей расписались. Сообщили уже после.

Братья Леонард и Эдуард 

Фото Юлии Калининой

— Какой была их реакция?

— Наши родители считали, что мы — самостоятельные люди и способны принимать решения. А также пожинать плоды этих решений. Это сегодня мы требуем от себя того, чтобы довести детей до определённого уровня, создать им условия… Но, тем не менее, родители всегда нам очень помогали. Если бы не они… Этих людей я ежедневно в душе благодарю.
Прежде чем мы пошли в ЗАГС, я познакомила родителей с Айратом, а он представил меня своей маме — естественно, ему было важно её мнение обо мне. Похоже, она одобрила мою кандидатуру (улыбается). Когда я вошла в квартиру будущих свёкра и свекрови, то впервые в жизни увидела висящий в прихожей шамаиль. Айрат объяснил мне, что это — молитва. Для меня это было показателем духовности, уважения к корням. Сама я выросла в православной семье, бабушки ходили в церковь. 

Мама и Алиса

Фото Юлии Калининой

— То, что у вас — межнациональный брак, не создавало проблем?

— Никогда. Родители мужа не воспринимали меня как чужую. Наоборот — учили татарскому языку. Так же и мои относились к мужу.

— Вы начинали жизнь отдельно?

— Десять лет мы снимали квартиру, пока не появилась своя. И мы правильно делали, что не жили с родителями. Сразу после нашей регистрации моя свекровь помогла нам найти и снять жильё — это тоже непросто было. Она очень мягко тогда сказала: «Вам, конечно, будет трудно, но зато ты будешь чувствовать себя хозяйкой». И никто не пожалел об этом решении ни разу. Они всегда помогали, брали нянчить детей, по возможности снабжали заготовками, посудой, мебелью… Поддерживали нас по мере сил. Но мы сами несли ответственность за свою семью.
Когда родилась наша первая дочь, я продолжала учиться, ни в какой академический не ходила. И муж тоже учился, сдавал экзамены, ещё подрабатывал. Так мы начинали. Чтобы нам — студентам и родителям было что есть, помню, мой папа специально ездил в деревню за яйцами, молоком. Старался, чтобы мы с Полинкой питались хорошо — она росла на моём молоке, как и все остальные дети потом. 

— Несмотря на сложности, ты скоро и вторую дочь родила. В 1990-е и 2000-е годы — это было почти нонсенсом. Не зря ведь материнский капитал придумали…

— Да, и многие мои подруги‑сверстницы вообще остались без семьи. Не решились.

Пятеро

— Расскажи о своих детях.

— Прежде хочу сказать спасибо врачам Фариде Фаткинисламовне Акперовой, Николаю Григорьевичу Житкову, Фариде Абдулловне Фаттаховой, Ленаре Фаизовне Тукаевой и всем акушерам и врачам 2-го и 4-го роддомов Казани, дети родились здоровыми!
Самая старшая в семье — Полина, она — музыкант, виолончелистка. Окончила «десятилетку» при Казанской консерватории, кроме того, до самого окончания школы параллельно серьёзно занималась танцами. Потом она поступила в Московскую консерваторию, окончила её и продолжила образование в магистратуре Института Искусств в Цюрихе.

— Она хотела уехать?

— У неё была мечта — учиться за границей. Поступить в магистратуру было очень трудно, и, узнав, что прошла, Полина решила не отказываться от заветного желания. Как солистка, она училась в классе Рафаэля Уолфиша — прямого ученика Пятигорского, защитила диплом по теме творчества этого легендарного музыканта. По специальности ей поставили 6 из 6 баллов, за дипломную работу — 5 из 6. Это почти немыслимый результат для человека, который выучил немецкий язык во время учёбы! Недавно Полина окончила и педагогическую магистратуру. Она постоянно участвует в кастингах. Работает в Базельском симфоническом оркестре. Играла в оркестре Люцернской оперы, много выступает как солистка и участница камерных составов. 
Вторая дочь, Сафия, с детства училась игре на скрипке, мы готовили её к поступлению в десятилетку. Но она вдруг заявила: «Нет, не пойду туда. Не хочу, как Полина, всё время играть. Хочу учиться в обычной школе». Дальше больше — после 4 класса обучения в обычной музыкальной школе она решила оставить и скрипку: «Очень тоненький звук». В итоге наш папа сделал «ход конём» — вручил ей бас-гитару. Тогда он как раз открывал «Школу рока». Сафия организовала группу «Ça va bien». После школы она окончила Щепкинское училище, работает актрисой в «Ленкоме».
Третья дочь, Алиса, 11-ти лет, ученица гимназии, занимается также в «Школе рока», играет на гитаре, поёт в рок-группе, ходит на хип-хоп.
Сыну Эдуарду 9 лет. Он сочиняет музыку, играет на барабанах, бас-гитаре и гитаре, занимается футболом. Младший — Леонард — в свои четыре года, как и положено, «ходит на работу» в детский сад. 

— Судьба послала тебе подряд трёх девочек, а потом ещё и двух мальчишек. Как ты думаешь, почему Мироздание так поступило? Что оно хотело сказать?

— Наверно, оно хотело сказать: «Ульяна Юрьевна, ты была молодой, недостаточно зрелой, и тебе доставались от меня терпеливые девочки. Но когда ты немного успокоилась и стала похожа на нормального взрослого человека, у тебя появились мальчики» (смеётся).

— То есть до мальчиков надо «дорасти»? 

— Мне кажется, что да, и вообще до детей надо дозреть. Порой я замечаю недостаточно готовых к материнству женщин. Безответственных, по большому счёту. Некие девочки-принцессы, либо какие-то безбашенные девочки, которые не знают устоев. И вот рождается у такой девочки сын, и она всю свою «принцессовость» вываливает на него. Я недавно была свидетелем сценки в «ИКЕА»: лежит в тележке для товаров ребёнок. В конвертике. Ему, наверное, месяцев семь. Лежит и смотрит на свою маму. И его мама — красивая двухметровая блондинка — кричит на него, что-то пытается объяснить. Ребёночек при этом смотрит на неё совершенно взрослыми глазами. Выглядит старше, чем она. Мне кажется, для того, чтобы воспитать мальчика, необходима какая-то душевная крепость. Что может взять мальчик от «принцессы» — пример того, как манипулировать, или перекладывать ответственность?

— Но в этом и позиция второго родителя, папы, играет большую роль… А как делятся у вас в семье обязанности?

— Наши обязанности разделились сами собой, естественным образом. Первыми детьми занималась по большей части я. Айрат очень много работал — нужно было снимать жильё. С младшими детьми он мне очень помогает. С первых же их дней был «на подхвате» на кухне, готовил (как оказалось, он — отличный кулинар), поддерживал порядок. Теперь на нём и все развозы. Он и меня в конце концов посадил за руль. Привёл к инструктору, когда я уже была «очень беременна», и сказал: «Делайте что хотите, но эта женщина должна научиться ездить на машине».

Мама в телевизоре

— Долгое время ты работала в тележурналистике. Как случилась эта страница жизни?

— В этом мне тоже помог муж Айрат. Ещё во время учёбы в консерватории он работал звукорежиссёром на республиканском телевидении. Там нужны были люди, которые разбирались бы в музыке. Когда появились канал «ТНВ» и их дочернее радио «Новый век», он предложил мне попробоваться в роли радиоведущей. Я уже была в то время состоявшимся педагогом, преподавала в училище. Среди моих учеников были и лауреаты. 

— То есть ты была реализо­вана?

— Да. Я вовсе не металась, и меня уважали как профессионала. И вдруг — надо пробовать что-то новое… Во всяком случае, я решила не оставлять профессию и параллельно продолжала преподавать и дирижировать хором. В работе на радио, повторюсь, меня очень поддержал муж. Он — настоящий фанат-меломан, собирал много записей. Сказал сразу: «Помогу с материалом». Я решила делать программу о классической музыке. Директор радио «Новый век» Миляуша Айтуганова согласилась сделать пилотную программу. Работал со мной программный директор Вячеслав Юрьевич Лопатин. Вначале он очень скептически был настроен: «У нас не должно быть лекций от академического музыканта. У нас — радио. Нас народ слушает». Мы начали писать какие-то тексты, сделали пару передач в записи. Потом стали работать в прямом эфире. Вячеслав Юрьевич учил меня дикции, работе с микрофоном. Будучи крайне требовательным профессионалом, он как раз из списка тех людей, кто очень мне помог.
У меня выходило несколько программ. «Ремикс-класс» — о классической музыке в современных обработках, «Живой родник» — о народной, «Джаз-ленд» о джазе. В 2005 году их отправили на конкурс «Культура в эфире», который проходил в Нижнекамске. Попав в «тусовку», я почувствовала весь драйв профессии. Среди спикеров на этом конкурсе были Дмитрий Муратов, Нина Зверева, из музыкантов приезжал Андрей Державин — клавишник «Машины времени». На конкурсе я заняла первое место, и после этого Миляу-ша Лябибовна пригласила меня на телевидение делать программу «В мире культуры» с выходом в эфир раз в месяц. Но за этот месяц нужно было проделать огромную работу — взять кучу интервью, смонтировать. Были и прямые эфиры с гостями в студии. Работала со мной режиссёр Наиля Сабитова, отличный профессионал. Работа на телевидении — мощная школа. Благодаря этому у тебя структурируется мышление, ты становишься более объективным. 

— Бешеный ритм тележурналистики ты совмещала с музыкой, и ещё воспитывала двух дочек?

— Да. Моим старшим девочкам, может, и не хватало мамы, но зато они выросли самостоятельными. Это теперь культивируется образ успешной многозадачной мамы. Раньше было по-другому: «Как? Мама работает? Дети — брошенные! Ты — плохая мать, не уделяешь им внимания…»

— Общество любит по поводу и без внушать мамам чувство вины… А почему ты ушла из журналистики?

— У меня появилась Алиса. И успевать всё-всё стало уже трудно. Однажды пришлось взять её с собой на работу — срочно переделывать сценарий. Она в это время терпеливо ждала меня, сидя в приёмной в комбинезончике… Ребёнка было просто жалко.

Иметь или не иметь?

— Помню, рождение третьей, Алисы, в нашем общем кругу стало сенсацией! Трое детей! А ты предполагала, что у тебя будут ещё дети?

— Специально об этом я не думала. Но… Когда случилось так, что в животе у меня оказался мальчик — врач на УЗИ ещё так загадочно меня спросила: «А вы знаете, что у вас мальчик?» — я моментально поняла: «Что?! Мальчик? Да! Я хочу, чтобы у меня был мальчик».

— Что меняется в жизни с появлением каждого ребёнка?

— Буквально всё. Три года ты находишься в совершенно особом биологическом статусе кормящей мамы. А уж если кроме новорождённого в семье есть ещё маленькие дети… В моём случае — было именно так (смеётся).
С последним сыном, Леонардом, я умудрилась выйти на работу, когда ему было всего 10 месяцев. Просто вытащила себя. Мой руководитель, маэстро Абязов, этому очень поспособствовал. Впервые пришлось взять ребёнку няню. Тем не менее до трёх с половиной лет я продолжала кормить. 

— То есть днём работала директором, а по ночам была кормящей мамой?

— Если ты хочешь работать, то сама это выбираешь.

— А ты именно хотела работать?

— Конечно. Люблю свою работу, люблю оркестр «Ла Примавера», который знаю с 1991 года — с тех пор, как приехала в Казань. И детей — тоже люблю (смеётся). Мой самый младший ребёнок появился, когда я уже работала в оркестре. Представь себе: кипит работа, и выясняется, что исполнительный директор Ульяна Юрьевна Луговцева беременна! Рустем Юнусович, конечно, такого поворота не ожидал. Но, к его чести, задал только один вопрос: «планируете ли вы дальше работать?» У меня не было другого ответа, кроме утвердительного. Маэстро прекрасно понимает: женщина — это женщина. Он сам — прекрасный семьянин, у него двое очаровательных детей и изумительная жена, мудрости которой я просто поражаюсь.
Когда Леонарду исполнилось три, Рустем Юнусович мне объявил: «Ну всё! Пора подавать на медаль». 

— Задам очень непростой для себя вопрос: женщина часто задумывается, сколько ей надо иметь детей. Рожать много или не рожать? Как она должна сделать для себя выбор? Можно ли сказать однозначно для всех: много детей — это хорошо. Это всем подходит? Если всё происходит естественным образом — это вроде как правильно. Но где это «правильно»? Понятен вопрос? 

— Вопрос мне очень понятен. Когда мы гуляем на детской площадке, я часто сталкиваюсь с реакцией некоторых мам: «Надо же, у вас трое». Я обычно отвечаю: «Вообще-то пятеро». И вот здесь, я вижу, многие начинают как будто комплексовать: «Ну вот, а у меня двое только…» Я хочу сказать: относиться так к себе — неправильно. Каждый ребёнок, посланный женщине, — уникален. Неважно, сколько их. Чтобы вырастить даже одного человека — нужно вложить немало труда. Женщина не обязана следовать каким-то стереотипам. У нас в обществе две крайности. Иногда женщину упрекают за то, что та, грубо говоря, «плодит нищету», либо наоборот — начинают напоминать про «тикающие часики», намекая на несостоятельность тех, кто по каким-то причинам не устроил свою жизнь и не родил ребёнка. Я считаю, что женщин надо беречь и уважать их выбор. Невозможно точно определить, сколько у кого должно быть детей. 

— Надо ли ориентироваться при этом на материальный аспект?

— Конечно.

— Своей дочери ты что бы посоветовала?

— Научиться зарабатывать, встать на ноги. Наше поколение было переходным. Многое в образе жизни — наследие социализма. А сейчас если у тебя ничего нет — нельзя заводить семью. Она всё равно не выдержит и распадётся.

— Как ты отреагируешь, если твои дочки не захотят иметь семью? Решат жить ради карьеры?

— Теоретически такое может случиться. Но, думаю, что на примере своей мамы они поняли: карьера не мешает женщине иметь семью. Всё зависит ещё и от того, что прививается с детства. Одно дело, когда говорят: «В семейной жизни ничего хорошего нет, живи для себя, ухаживай за собой, пусть тебе будет хорошо». Но я всегда говорила по-другому: «Вот вырастешь, у тебя тоже будет такой пупсик… Вези куколку осторожно! Не растряси!»

— Есть сейчас тренд «чайлдфри» — философия людей, сознательно отказывающихся иметь детей…

— На мой взгляд это не созидательная философия. В масштабе одной личности — может, и нет, но в масштабах всего человечества — да. Я думаю, что такие люди боятся будущего, они боятся, что их ребёнок разочарует их. Но я не берусь судить. Всё бывает индивидуально. Кто-то, может, и не оставил детей, но был гениальным учёным, оставил человечеству гениальные идеи. Честь и хвала всем, кто живёт созидательно. Раз все мы до сих пор на этой планете живём, значит, мы будем жить дальше!

— Спасибо тебе за искренние ответы. Здоровья и благополучия всей вашей семье!