Денис Бенуа. С надеждой на торжество справедливости

История в новогодних и рождественских открытках

Частные архивы порой скрывают удивительные находки. А реконструированная благодаря им история оказывается увлекательнее самой закрученной литературной фабулы. Так в одной казанской семье обнаружились свидетельства о пребывании в нашем крае неизвестного представителя знаменитого рода Бенуа.

В семье потомков знаменитого казанского химика Алексея Яковлевича Богородского хранится альбом с открытками. Не совсем обычными — сделанными вручную. На одной из них надпись — 1950 год. Открытка раскрывается как окошко. Внутри рисунок: уютная комната с обоями, картинками на стене, мебелью с цветастой обивкой, накрыт новогодний стол. На обороте написанный от руки рассказ:

«Это дом в горах. Хороший, благоустроенный. Из окна видны горы и ёлки. Одна из них стоит в комнате. Тепло. Топится камин. Его не видно, он в ногах дивана. Часы показывают 12 ч. Шампанское налито в бокалы. Обитателей дома не видно. Они сидят около камина и смотрят на ёлку. Недавно было землетрясение. Отчего картины висят несколько криво. Их не успели поправить».

Рисунок Екатерины Галкиной

Автор этого трогательного артефакта — Екатерина Алексеевна Галкина, дочь известного химика Алексея Богородского. Текст словно описывает сон или видение из прошлой жизни. Создавался же он совсем не в идиллических условиях.

Похожих рисунков и открыток в альбоме немало. Но среди них есть несколько уникальных, которые подтолкнули к настоящему историческому расследованию.

***

В прошлом году в нашем журнале публиковался материал о Доме Алексея Богородского в связи с его реставрацией во время фестиваля «Том Сойер фест». В нём подробно рассказывалось о первом хозяине городской усадьбы в стиле швейцарского шале, где и сегодня живут его потомки.

Дом Богородского

Людмила Мстиславовна Галкина, правнучка профессора Богородского, внучка Екатерины Галкиной, героини публикации.

Тем, кто не знаком с той публикацией, напомним, что профессор Казанского императорского университета Алексей Яковлевич Богородский был выдающимся учёным, внёсшим вклад в становление казанской химической школы и впоследствии в развитие целой отрасли химической промышленности Татарии. Сам он заслуженно занимал высокие должности, неоднократно поощрялся за труды и достижения.

Профессор Алексей Яковлевич Богородский

Первой женой Алексея Богородского была Лидия Николаевна Табуре, и в их семье росли четыре дочери. Старшая,  Екатерина, с судьбой которой связана эта публикация, появилась на свет в 1891-м.

Екатерина Богородская окончила Мариинскую гимназию и решила получить медицинское образование. Её учителем и проводником в профессию был друг семьи знаменитый профессор Викторин Сергеевич Груздев, основавший в Казани целую школу акушерства и гинекологии. Уже более ста лет многие казанцы впервые вдыхают воздух родного города, когда их выносят на руках из дверей знаменитого «груздевского» роддома.

На фото крайняя слева — Екатерина Богородская, дочь профессора Богородского.

Выбор профессии врача для девушки был типичен в начале XX века, когда всё больше благородных барышень стремились посвятить себя служению обществу.

Пётр Гаврилович Галкин

Екатерина Алексеевна вышла замуж. Её избранником стал Пётр Гаврилович Галкин. После революции он работал собаководом, возглавлял местный клуб. В их семье родился сын Мстислав. Став взрослым, он выбрал стезю своего деда, Алексея Яковлевича Богородского, и окончил Казанский химико-технологический институт. В 1937 году в их с женой семье появилась на свет дочь Людмила, Милочка, любимая внучка Екатерины Алексеевны, и к началу 1940-х в доме проживало уже три поколения Богородских-Галкиных. Благо их тогда ещё не коснулось уплотнение. Какую-то роль в этом, быть может, сыграло имя знаменитого учёного. Однако же оно не уберегло семью от других испытаний.

***

За Екатериной Алексеевной пришли зимой 1941-го. Незадолго до того забрали и её мужа Петра Гавриловича, которого обвиняли в шпионаже в пользу немцев. До суда он не дожил, умер от болезни во время следствия. Родным вернули только его трубку, кисет и письма. Злая ирония судьбы заключалась в том, что перед арестом одна из двух его питомиц, немецкая овчарка, была отправлена на фронт. Оставшаяся же не перенесла разлуки с хозяином и ушла из дома в неизвестном направлении.

Накануне ареста Екатерина Алексеевна работала врачом-гинекологом городской поликлиники. Внучка Людмила Мстиславовна вспоминает, что она вела и частную практику. Волевая и умная женщина была довольно независимых взглядов, отличалась прямотой высказываний. За что, по всей видимости, и пострадала. Её осудили по статье 58-10 за антисоветскую агитацию на десять лет лишения свободы с последующим поражением в избирательных правах на три года.

Согласно официальным архивным документам, до ноября 1947 года Екатерина Алексеевна Галкина находилась в казанском исправительном учреждении под названием ИТК-2. Это предшественница нынешней ИК-2, легендарной «двойки», где в годы войны размещалось крупнейшее стратегическое производство по выпуску корпусов миномётных мин, снарядов и противотанковых гранат. В ноябре 1947 года её перевели в Отдельный лагерный пункт-20 — так стала тогда именоваться Свияжская исправительно‑трудовая колония. В декабре 1948-го ОЛП-20 перенесли к железнодорожной станции Нижние Вязовые на площадку бывшего ремонтно-механического завода № 1 Главного управления лагерей железнодорожного строительства, ранее расформированного.

Екатерина Галкина

Людмила Мстиславовна хорошо помнит то время. Её отец вернулся с фронта, и они вместе ездили навещать бабушку. От станции шли полем, часть пути преодолевали по реке на лодке. Также, по её более ранним воспоминаниям, её мама, невестка Екатерины Алексеевны Галкиной, во время войны возила ей передачи на Петрушкин разъезд, туда, где в бывшей Макарьевской церкви располагалась пересыльная тюрьма НКВД. Как прокомментировали ветераны и сотрудники УФСИН, во время войны там мог располагаться филиал ИТК-2.

Профессия медика сослужила Екатерине Алексеевне «добрую службу». В колонии она работала врачом. Навещавшая её внучка помнит, что у неё была отдельная маленькая комнатка, и даже там, в заключении, она держала кошку по имени Мурза-Фурия. Этих животных Екатерина Алексеевна обожала!

***

Милочка Галкина

Общение с бабушкой в годы её отсутствия Милочке заменили письма, картинки и открытки, которые она получала по почте.

31/VII 45 г. Дорогая моя Милочка! Поздравляю тебя с днём Рождения. Желаю, чтобы ты росла хорошей умной девочкой. Ты нынче пойдёшь в школу. Учись хорошо. Не дружи с нехорошими детьми. Слушайся маму, папу и своих тёток. Посылаю тебе маленький подарок. Напиши мне, что хотелось бы тебе иметь, может быть я смогу достать или сделать это. Юра, наверное, купил тебе карандаши, как я просила. Мне очень печально, что я опять не смогу быть на твоём рождении. Будем надеяться, что я как-нибудь смогу вернуться домой. Целую тебя. Не забывай свою бабушку. (Здесь и дальше сохранены стиль и пунктуация автора цитируемых писем.)

10/XII, 45. Дорогая Милочка, спасибо тебе за поздравления и хорошенькую открытку. Я рада, что ты меня не забываешь. Мне бы хотелось, чтобы ты была умницей, слушалась всех, не бегала бы зря, не дружила с разными девчонками без разбора, много бы читала хороших книжек и за меня молилась бы Богу. Сашенька научит тебя, как это делать. Тогда, может быть, я скорее бы вернулась домой. Как хорошо, что кофточка оказалась впору и понравилась тебе. Платочек я не успела довязать, т. к. ждала папу 7-го, а он приехал 6-го. Посылаю тебе его. Клади в карман и не теряй. С ним булавочка, прикалывай его. К Рождеству постараюсь сделать тебе кое-что ещё и «для парада». Может быть удастся. Будь умницей. Целую тебя. Очень скучаю о тебе. Не забывай меня. Бабушка.

В одном из писем читается также яркая примета времени: «слушай маму и папу, пей рыбий жир», а в тех, что датированы 1945‑м, не раз звучит надежда на скорейшее возвращение домой. Быть может, связано это с тем, что в год Победы заключённые надеялись на амнистию? Её действительно объявили в июле, но политических она не коснулась.

Находясь на расстоянии, Екатерина Алексеевна пыталась по-своему развлекать внучку, посылая ей картинки с короткими историями. Все они, однако, также содержали воспитательный элемент, ну, а как по-другому?

1 марта 1947 г. Дорогая Милочка, поздравляю тебя с 1 марта и посылаю стаю бешеных котов, которые бегут сами не зная куда. Не будь похожа на них! Мой большой кот пропал…

***

Екатерина Алексеевна, вспоминает её внучка, всегда хорошо рисовала. Но среди присланных ею картинок есть несколько, сделанных с особым мастерством графика, в духе иллюстраций к детским книгам того времени — явно чувствуется рука профессионала. Здесь и начнётся особая глава этой истории.

Многие годы в семье Галкиных-Богородских рассказывалось, что вместе с бабушкой Екатериной Алексеевной в заключении находился один из представителей знаменитого рода Бенуа. Кто именно — этих подробностей при жизни Екатерина Алексеевна близким не сообщала. Как и во многих семьях, о тех временах вообще было не принято вести лишних разговоров. По поводу некоторых рисунков говорилось коротко: «рисовал Бенуа».

Рисунки вероятного авторства Дениса Бенуа, присланные Екатериной Галкиной из мест заключения.  

***

Нет нужды лишний раз напоминать читателю о том, что значит фамилия Бенуа в истории России. Их род известен прежде всего своими выдающимися представителями в мире искусства. Многих его выходцев, не покинувших после Октябрьской революции пределов Отечества, настигло колесо террора. Так о ком же из них могла идти речь?

Первые подсказки удалось найти при более внимательном изучении архива Галкиных-Богородских. В нём обнаружилась написанная каллиграфическим почерком открытка к Рождеству, адресованная Екатерине Алексеевне и подписанная росчерком Бенуа (инициалы разобрать трудно). Текст этого документа достоин того, чтобы здесь его воспроизвести, настолько явственно рисуется портрет автора — представителя определённого сословия и эпохи:

24 декабря 45 г. ст. ст. С рождеством Христовым! Дорогая Екатерина Алексеевна! В канун светлого праздника передаю Вам свои лучшие пожелания. Хочу, чтобы грядущий год принёс исполнение всех Ваших пожеланий, дал бы Вам возможность вновь дышать свободным воздухом, жить дома в кругу родных и друзей. Долгие годы тяжёлых испытаний, научив Вас терпению и смирению, не лишили Вас бодрости духа, жизнерадостности, не погребли надежды на торжество справедливости. Вы остались чудесным человеком, интересной, весёлой собеседницей, прекрасным товарищем, всегда помнящим о счастье и здоровье ближнего. Я больше и чаще, чем кто-либо другой испытывал и испытываю на себе Ваши заботы и внимание, и поэтому во мне, больше чем в ком-нибудь другом живут глубокое уважение и благодарность Вам. Мне хочется, чтобы сегодня, обращая свои молитвы к Богу, Вы вспомнили бы и меня — маленького человека и большого грешника. Будьте же счастливы, здоровы, бодры и вспоминайте на свободе глубоко уважающего и любящего Вас Бенуа. 6/I. 1946 г. н. ст.

(И снова в письме послевоенного времени звучит надежда на освобождение, а из текста явствует, что автора строк и адресата объединяли дружба и родство душ.)

Открытка-подарок Дениса Бенуа Екатерине Галкиной

Нашлись и два других, не менее замечательных артефакта. Первый из них — написанная на тонкой папиросной бумаге тушью и запечатанная в самодельный конверт «Сказка о сытом коте и голодных инженерах», адресованная Екатерине Алексеевне и подписанная уже французским автографом D. Benois — здесь уже отчётливо читаются инициал и год создания — 1946. Остроумное послание автор изложил гекзаметром:

Муза! Всели вдохновенье в стихи самоучки-поэта, / Слово пошли, чтобы смог я стихом сладкозвучным / Кошку воспеть, что живёт и жиреет в санчасти, / Пользуясь Галкиной славной для всех нас приятной вниманьем! <…>

Далее в нескольких строфах самоучка-поэт сетует на чрезмерное внимание Катерины Лексевны к привеченному в санчасти животному, и следует подпись: Стая учёных мужей, инженеров, проектами славных / Сей документ подписали голодной слюною разбавив чернила.

Конверт к «Сказке о сытом коте и голодных инженерах» с автографом Дениса Бенуа

Как мы помним, к кошкам Екатерина Алексеевна действительно питала слабость, и, возможно, над ней и иронизировал автор пародийного опуса. В нём же, кстати, мы находим подтверждение и тому, что врач Галкина в заключении действительно работала по специальности, так как речь идёт о санчасти.

Другой, без преувеличения, поэтический и графический шедевр — подаренная Галкиной именинная грамота, на титульном листе которой можно прочесть следующее: Славнейшей из жён Екатерине Галкиной от Великих художников и Гениальных поэтов в день именин Славнейшей. Внизу страницы следует приписка: от жалких инженеришек, и идёт столбец подписей, среди них и Бенуа. (Cнова упоминаются инженеры. И действительно, на производстве в колонии трудилось немало высококвалифицированного контингента.)

Титульный лист именинной грамоты Екатерине Галкиной от Дениса Бенуа

Эти документы доказывают, что у персонажа «семейной легенды» действительно был прототип, а последние два свидетельствуют о незаурядности и одарённости автора.

Именинная грамота с текстом поздравления Екатерине Галкиной работы Дениса Бенуа.

***

Так кто же скрывался за загадочными автографами? На одном из электронных ресурсов, посвящённых жертвам репрессий, была обнаружена информация о Денисе Николаевиче Бенуа, отбывавшем наказание в годы, частично совпадающие с периодом заключения Екатерины Алексеевны. Однако там отсутствовали какие‑либо сведения о месте его заключения, потому утверждать однозначно, что он и есть автор «Сказки о сытом коте и голодных инженерах», было невозможно.

Поиск разгадки этой истории шёл в нескольких направлениях. Были отправлены запросы в официальные инстанции. В МВД Татарстана нам подтвердили, что, действительно, заключённый Денис Николаевич Бенуа, 1917 года рождения, уроженец Ленинграда (именно так и указано, хотя в 1917-м Ленинград был ещё Петроградом), осуждённый Военным трибуналом войск НКВД Воронежской области по статье 58‑10 в январе 1942-го на восемь лет лишения свободы, по окончании срока в декабре 1949 года освободился из ИТК-2 НКВД ТАССР. В УФСИН Татарстана уточнили, что в ИТК-2 он содержался с февраля 1945 года.

Таким образом, по имеющимся документам можно утверждать, что и Екатерина Галкина, и Денис Бенуа в период с 1945 по 1947 годы, которыми датированы открытки, находились в одном и том же исправительном учреждении.

Обратимся снова к письмам Екатерины Алексеевны внучке:

25/XII 45. Дорогая Милочка, поздравляю тебя с Новым годом, желаю тебе здоровья и всего хорошего. Будь умницей, послушной, и помни меня. Посылаю тебе картинки, которые рисовал Бенуа. К Рождеству готовлю кое-что. Попроси, чтобы тебя сводили на Чёрное озеро. Всё, что там увидишь, сделано также Бенуа. Целую тебя. Не забывай меня. Картинки береги. Бабушка.

Вероятно, речь в письме идёт об оформлении новогодней ёлки, и мы можем предполагать, что к этой работе и привлекался Денис Бенуа.

14 января 1947 года Милочке снова посылается открытка с текстом: «Поздравляю тебя с старым Новым годом! Похожа твоя ёлка на эту или нет? Как твой Мишка?»

Открытка  вероятного авторства Дениса Бенуа 

Манера художника та же, что у автора именинной грамоты и «Сказки о коте». В июне отправляется письмо, где есть такая строка: «Я рада, что ты ходишь в церковь. Папа спрашивал про молитвенник». Целиком текст разобрать практически невозможно — написан на пергаментной бумаге, но привлекает картинка в уголке листа: девочка за роялем — исполнено тушью, и — мастерски!

Рисунок вероятного авторства Дениса Бенуа 

В письме, написанном уже из Свияжска, можно прочесть намёк на имя:

16. IV. 49. Это другой вид художества, но довольно забавный. Положи их в альбом, у нас много пропало хороших открыток, так вот вместо них. Эти более ценные, так как нарисованы Бенуа. Их собери и картинки Ден…(неразборчиво) Бенуа.

Скорее всего, что-то из рисунков Бенуа Галкина перевезла в Свияжск и уже оттуда отправила домой.

Открытка  вероятного авторства Дениса Бенуа 

***

Опираясь на официальные сведения, устные свидетельства и личные документы, мы можем не сомневаться в том, что Денис Бенуа находился в заключении в наших краях и является автором рисунков, хранящихся в архиве Галкиных-Богородских. В то же время в его биографии и во всей этой истории остаётся немало белых пятен, стереть которые можно лишь при более глубоком изучении архивных документов. Человеком он был, бесспорно, художественно одарённым. Но судьбу его предопределило время, в котором пришлось жить.

Фактом, который удалось установить, является то, что до ареста в 1942 году Денис Бенуа проживал в селе Почепское Давыдовского района Воронежской области, по специальности был учителем немецкого языка. Информация же о семье Дениса Бенуа, устанавливающая его связь с великим родом художников, есть в открытом доступе.

Дедом Дениса Бенуа был академик живописи, архитектор, музыкант, автор «Истории русской живописи» Альберт Николаевич Бенуа, эмигрировавший в 1921 году с разрешения правительства в Париж для лечения.

Отец Дениса Бенуа — Николай-Карл Альбертович Бенуа вошёл в историю благодаря своим изобретениям. Как считают специалисты, его личность и заслуги в области звуковой разведки артиллерии до сих пор по-настоящему так и не оценены.

Отец Дениса Бенуа Николай Альбертович Бенуа. 
Фото предоставлено Юрием Мироновым 

Биографию и наследие Николая Альбертовича Бенуа подробно исследовал военный историк Юрий Миронов, который поделился многими интересными сведениями. Рассказ о гениальном изобретателе заслуживает отдельной публикации, поскольку его имя также тесно связано с нашим краем. Но пока пройдёмся по деталям, существенным для нашей истории.

Выпускник знаменитого училища Карла Мая в Санкт-Петербурге Николай Альбертович Бенуа получал образование в Швейцарии и Париже, собирался стать дипломатом. Там же он посещал часовые заводы и не на шутку увлёкся механикой. С 1903 года Николай Бенуа входил в штат лейб-гвардии Преображенского полка, участвовал в Русско-японской войне. Наблюдая за действиями артиллерии, он пришёл к идее, как обнаруживать местонахождение скрытых стреляющих орудий противника, и разработал первую в мире звукометрическую станцию, позволяющую определять координаты стреляющих невидимых орудий. Разработку изобретения одобрил император Николай II, велев строго засекретить.

С началом Первой мировой войны с небольшим отрядом из шести человек капитан Бенуа выехал на фронт, где в боевой обстановке показал, что его звукометрическая станция успешно определяет позиции стреляющих батарей противника. По итогам действий на фронте Главное артиллерийское Управление приняло решение о формировании звукометрических отрядов под командованием Николая Бенуа для изготовления звукометрических станций и обучения личного состава приёмам работы. В связи с наступлением немцев градоначальник Петрограда решает разгрузить город от лишних заводов, и предприятие Бенуа по изготовлению его приборов накануне 1917 года эвакуируют в Паратск, нынешний Зеленодольск. Там Николай Бенуа покупает разорившийся сталелитейный завод, на его производстве в это время трудится около тысячи работников высокой квалификации. Одновременно с этим генеральный штаб переводит в Казань, во Вторую запасную артиллерийскую бригаду, формирование корпусных отрядов с приборами Бенуа.

В 1918 году Николай Бенуа находится в Казани, организует Объединённую ново‑социалистическую рабоче-крестьяно‑промышленную партию деловых максималистов, штаб которой находился в Доме Крупеникова по улице Воскресенской. Здесь же в Казани издаётся несколько политических брошюр Николая Бенуа.

Новая власть понимала ценность всех изобретений Николая Альбертовича Бенуа. При большевиках он занимал довольно большие должности в своей отрасли. С 1930 года заведовал лабораторией в Ленинградском электрофизическом институте. Его изобретения впоследствии широко использовались в ходе Советско-финской войны и во время Великой Отечественной во всех разведывательных частях Красной Армии. Но никакие заслуги не стали индульгенцией перед надвигающимися репрессиями.

В 1934 году в честь 25-летия создания нового направления в артиллерийской разведке приказом по Красной Армии, подписанным Тухачевским, Николаю Бенуа объявляется благодарность и вручается ценный подарок. А 18 марта 1935 года его арестовывают во время большой зачистки Ленинграда от «бывших», признают социально опасным элементом, припомнив и потомственное дворянство, и связи с отцом‑эмигрантом, и попытку продажи собственного изобретения другому государству (с визы царского правительства, заметим). Вместе с женой Серафимой Михайловной, сыновьями Николаем и Денисом всю его семью отправляют в ссылку в Казахстан.

Денис Бенуа напишет оттуда письмо Екатерине Пешковой, возглавлявшей организацию «Помощь политическим заключённым», с протестом против несправедливого наказания, аргументируя это тем, что сам он был рождён после Февральской революции, мать его, Серафима Лушкина, была дочерью коммуниста, сосланного в 1901 году за революционную агитацию царским правительством. Он будет упоминать и о заслугах отца перед РККА.

В том же письме можно прочесть о том, что до высылки Денис Бенуа окончил школу-десятилетку и посещал курсы подготовки для поступления в Академию художеств.

Ходатайства об освобождении писала в разные инстанции и Серафима Михайловна. В результате детям семьи — Николаю и Денису ссылка была отменена, они вернулись в Ленинград. Но их родители были повторно арестованы за шпионаж. В 1938 году их расстреляли. Как складывались судьбы братьев до войны, практически неизвестно. Кроме того, что один из них обращался на завод имени Кулакова, куда незадолго до ареста перевели Николая Альбертовича Бенуа, с просьбой выдать на руки его последнюю зарплату.

В начале войны Дениса Бенуа снова арестовали. После освобождения из колонии в 1949-м он избрал местом своего жительства Зеленодольск. Это и неудивительно: там до его рождения в квартале «Полукамушки» жил отец. Судя по информации в открытых источниках, окончательно после высылки Денис Бенуа освободился в 1955 году, а умер в 1977-м. Как сложилась его судьба — неизвестно. Инициалы «Н. и Д. Бенуа», по свидетельствам Юрия Миронова, упоминаются в статье Корнеева «Изобретатель звукометрии», где автор ссылается на то, что получил сведения о Николае Альбертовиче от его детей. Статья эта увидела свет в 1956 году.

В Зеленодольск после выхода из колонии со станции Нижние Вязовые в декабре 1951 года отправилась и Екатерина Алексеевна Галкина, так как работать в Казани ей было запрещено. Там она работала в роддоме.  

И Екатерина Алексеевна, и её муж Пётр Гаврилович были впоследствии реабилитированы. Екатерина Алексеевна вернулась в Казань и дожила жизнь в кругу родных и близких.

Запоздалым шагом к восстановлению справедливости, но совсем не её триумфом, стала реабилитация Николая Альбертовича Бенуа в 1989-м. На доме в квартале «Полукамушки» города Зеленодольска установлена мемориальная табличка с его именем.

***

Редакция и автор выражают благодарность семье Галкиных-Богородских за предоставленные уникальные документы из личного архива, военному историку Юрию Миронову за ценные сведения о Николае Альбертовиче Бенуа, Информационному центру МВД Российской Федерации по Республике Татарстан, Пресс-службе Управления Федеральной службы исполнения наказаний Российской Федерации по Республике Татарстан за предоставленные документальные сведения о судьбах героев публикации.